Мастер Го[Го учит видеть] - Игорь Гришин

Я не сомневался, что, во сколько бы времени я не пришёл на перевал, я найду его там. За время наших отношений ему удалось воспитать во мне именно такую веру в его безупречность. Этим он сильно отличался от всех людей, которых я знал до него. У любого человека, с которым я был когда–то знаком, всегда были слабости, позволяющие ему не выполнять обещанного. У любого из нас всегда найдутся какие–либо отговорки или оправдывающие обстоятельства на любой счёт. Хотя бы такие абсолютные, как недомогание или болезнь. Я был уверен, что его не остановит от задуманного даже собственная смерть. А если остановит, то Учитель непременно договорится с нею, чтобы на день или полдня отсрочить неминуемое и доделать свои дела или обещания. Он был именно таков, и я очень хочу, чтобы это осталось в моих записях. Я пишу о необыкновенном человеке. И мне нечего стесняться его необыкновенности. Я горжусь, что мой Учитель был именно таким. Прошедшая ночь была очень важной для меня, и я был не уверен, что готов к дальнейшим демонстрациям. Я признал для себя, что ему, во–первых, есть, что показать мне, а во вторых, очевидно, что ему всегда есть, что показать мне. Я удовлетворился. Видимо где–то внутри меня сидел этот голод. Я хотел видеть чудесное, видеть необыкновенное. И он, Учитель, удовлетворил мой голод. Я признал, что он удовлетворил меня на каком–то очень глубоком уровне. Я перестал быть голодным. И я перестал метаться в бессистемных поисках. Я стал другим. Я чувствовал, что моя походка стала другой. Я шёл на встречу с ним сознавая, что я стал другим человеком. Человеком, которому не надо больше метаться по этой жизни. По этой, если угодно, Земле. Я почувствовал, наконец, что я живу на этой планете. Я есть её житель. Принесённый космическим ветром много веков назад. Принесённый с определённой целью и с определённым замыслом. Я посажен здесь на этой планете. Здесь мои корни. Здесь мой стебель. Здесь будет мой урожай и мои плоды. Я пока не знаю, что это за урожай. Я не могу себе его даже представить, но у меня исчезли сомнения, что урожай будет. Я тот колос, который в своё время даст свой урожай.

С этими мыслями я поднимался по лесной дороге. Она вилась в огромной котловине главного ущелья. Гигантские деревья стояли вокруг. Некоторые из них рухнули, и их руины были величественны. Я вспомнил, как однажды искал по его заданию в этой котловине описанный им водопад. И сколько времени мне потребовалось, чтобы его найти. Я обыскал все балки, все боковые ущелья. И лишь потом я понял, что искал его не там, где он был. Это было несколько лет назад. Да, прошло уже несколько лет. Я проникся этими местами. Бесконечная ностальгия охватывает меня, когда я попадаю в эту поросшую вековым лесом заповедную котловину. Мне хотелось плакать, и это были слёзы счастья. Я был счастлив, что живу, что моё сердце может плакать, что оно может чувствовать. Я любил здесь каждую дорогу, каждое ответвление. Я знал, что дорога сейчас начнёт сужаться, и я увижу слева от себя седые скалистые обрывы. Когда я увидел их первый раз, они испугали меня. Таким диким и отдалённым показалось тогда мне это место. А вот теперь оно не кажется мне таким. Потому что я знаю, что скоро пойдёт зелёный подлесок, лес закончится, я выйду на перевал, и, может быть, ещё очень не скоро я попаду сюда снова. А пока я был здесь, я пытался жить каждым шагом, каждым солнечным зайчиком, падающим на тропинку с бесконечной высоты.

Учитель ждал меня на седловине. Он стоял боком к тропинке и смотрел на громаду возвышающегося горного плато. Он обернулся, смерил глазами моё состояние и кивнул.

Учитель ждал меня на седловине. Он стоял боком к тропинке и смотрел на громаду возвышающегося горного плато.

— Ночное одиночество пошло тебе на пользу, — он улыбался. — Я хочу пригласить тебя на плато. Настала пора рассказать тебе, чем мы с тобой занимались и почему. По древней, выдолбленной в скале дороге, мы поднялись на плато.

Здесь было царство света, солнца и запахов. Невидимые жаворонки висели в голубом небе подобно звуковым сваям. Здесь у Учителя тоже были свои места. Мы прошли мимо храма Артемиды, разрушенного ещё в глуб из хребтов, мы остановиокой древности. Он никогда не останавливался на месте этих каменных куч. Здесь на плато ещё лежал местами снег. Перейдя одинлись на небольшой, поросшей соснами полянке. Справа был виден амфитеатр карстовой воронки. Воронка притягивала, казалась уютнее и защищённее. Но я знал, что он не любитель располагаться в таких воронках.

— Вот хорошее место, — объявил он, показав на полянку. — Ты должен набраться терпения, так как мне потребуется несколько часов твоего внимания.

Прошлогодняя трава была горячая и сухая. Я расслил куртку, разулся и сел, скрестив ноги. Я готов был слушать его столько, сколько потребуется.

— Работая с тобой, я использовал два типа методов, — начал он.

— Подожди, подожди, — сразу же перебил его я. — Ты использовал гораздо больше методов. Я никогда не знаю, что именно ты задумал. Я не видел никого, кто был бы в своих методах богаче тебя.

— Вот видишь, — засмеялся он, — какое впечатление создаёт точное сочетание всего лишь двух методов. Мои два метода были прямое и косвенное воздействие на твоё восприятие. Да, именно так. Иногда я действовал на него прямо, а иногда шёл в обход, опираясь на что–то другое. Я хочу, чтобы мы начали сегодняшний разбор именно с этого. Ты научился пользоваться своими камнями на игровой доске именно таким образом, просто ты ещё не осознаёшь, что также можно поступать с чем угодно в жизни. Например, с восприятием другого человека. Предлагаю начать с примеров, а то я не уверен, что мы закончим не только сегодня вечером, а даже через неделю, — по его молчанию я понял, что он сейчас приведёт мне пример. Я внутренне собрался. — Как ты думаешь, наши походы в пещеру Видящих были примером прямого или косвенного действия?

— Конечно прямого, — не раздумывая, ответил я. — Я получил прямой удар по своему восприятию. Да что там удар! Я столько страхов натерпелся во всей этой истории, что диву даюсь, как мне удалось впоследствии относиться ко всему этому спокойно.

— Я так и думал, — улыбнулся он. — И вот видишь, как ты ошибаешься. Это один из примеров косвенного действия. Подожди, не перебивай, дай мне рассказать, раз уж я начал это делать. Это пример косвенного, потому что я давил на твоё восприятие с помощью другой сущности. Точнее даже так — я построил ситуацию таким образом, чтобы другая сущность, а не я, давила на твоё восприятие. Я же был всё это время на твоей стороне. Я был тем, кто давал тебе полезные советы, помогал, подсказывал. Разве не так? Разве я не был твоим союзником в твоих отношениях с древним и ужасным Го, который включил тебя в свою игру?

Мне стало интересно. Он предлагал мне посмотреть на ситуацию с совершенно другой стороны.

— Постой, — заторопился я. — Но тогда получается, что косвенные методы не всегда возможны. Ведь так? Если бы у тебя не было бы Го, то ты бы не смог использовать его таким образом, как ты сейчас пытаешься объяснить.

— Если бы у меня не было бы Го, то я был бы вынужден его построить. Построить для тебя, — улыбнулся он. — Найти соответствующую пещеру или выкопать её самому. Придумать всё, чтобы образ был полным.

— И всё это ради чего?

— Ради того, чтобы заинтриговать и испугать тебя. Чтобы у тебя начала выделяться энергия. Чтобы не только твой интеллект или твои эмоции были заинтригованы. Но чтобы твоё тело начало бояться по–настоящему. Лишь когда тело по–настоящему напугано, оно начинает отдавать в кровь вещества, с помощью которых можно что–то строить. Ведь изменения — это очень сложно. Для подлинного изменения нужно очень много строительного материала. И такой строительный материал невозможно найти на помойке. Ведь изменения — это про новое. А не про старое.

— Стой, подожди, — насторожился я. — Ты хочешь сказать, что пещеры Видящих — твоя выдумка? Ты построил их специально для меня одного?

— Какая разница, — он не дал мне закончить мою новую мысль. — Я их построил или кто–то другой. Мне важно показать тебе метод, которым действовал я. Ибо в следующий раз, находясь в моей позиции, ты будешь искать, как действовать тебе. Потому что ты не сможешь действовать прямо в ситуациях, в которых прямо действовать невозможно, а точнее сказать — нельзя. Учись у меня. Пока я сижу перед тобой и могу показать тебе это словом и делом. Когда я исчезну — показывать будешь ты.

— То же самое относилось к игре, — продолжил он после некоторого периода молчания. — Ты сам использовал игру как косвенное. Но впоследствии изучение её стало для тебя прямым действием.

В ответ на это его утверждение, я вспомнил, как попросил обучать меня игре Го. Это было после одного из первых походов в пещеру. Заговорив тогда с ним про игру, я надеялся вывести его на некоторые темы, которые чувствовал как закрытые или полузакрытые с его стороны.